Моя рука коснулась маленьких упругих грудей не рожавшей женщины,
узкой полоски курчавых волос внизу выпуклого живота,  скользнула ни-
же. Легким касанием прошлась меж сочных ягодиц упругой и бархатистой,
как персик, попки. Анюта закрыла глаза и прильнула ко мне, отдавая се-
бя в полное распоряжение.  На стене возле широкой кровати от красно-
ватого света ночника то порывисто,  то ритмично заметались наши тени,
слившиеся в сладостном любовном порыве. Наконец она застонала, впи-
лась зубами в мою руку и забилась в судорогах экстаза, заполнившего все
ее существо и перелившегося затем в меня.
     - Анют,  ты  наверное  не можешь без мужика,  - сказал я, когда
расслабленная и умиротворенная, она лежала, раскинувшись  на  кровати.
Ее длинные стройные ноги, высокая талия, классическая фигура, прямой
нос, говорили о происхождении,  чувствовалась порода. Аня была одним
из немногих осколков,  оставшихся от славного в прошлом старого дво-
рянского рода.
     - A man every day take the doctor away,  - засмеялась она.  Аня
преподавала в школе английский,  любила юмор туманного Альбиона и ее
речь нередко перемежалась английскими поговорками.
     - Значит, для здоровья тебе каждый день нужен мужик,  - заключил
я. - Вернее каждую ночь.
     - Да  Сереженька,  особенно такой, как ты,  - проворковала Анюта
обвивая мою шею руками. В глазах ее была разлита томная нежность.
     - Меня Анюта, скоро может и не быть, - произнес задумчиво я.
     - Куда ж ты денешся? - встрепенулась она.
     - Недавно приехал из своей Африки, теперь с машиной, с деньгами
и опять уезжать, а когда же жить?
     - Денег то как раз, лапуля почти и нет.
     - Что-же, выходит все вбухал в своего "Святогора"?
     - Считай, что так, - согласился я и закурил.
     - И куда ж ты намереваешся теперь? Опять в свою Африку? - почти
обреченно произнесла Анна.
     - Да нет, поближе - в Грецию.
     - Мм...,  понятно, туда где, как говорит поговорка, все есть, и
надолго ли?
     - Еще не знаю киса,  но думаю не очень:  месяца три - четыре, -
ответил я, погладив ее по бархатистым бедрам.
     - Сереженька, я буду плакать, - капризно произнесла Анюта, - Не
уезжай!
     - Ладно голуба, будет видно, я еще не решил, - ответил я и за-
гасил сигарету.
     Аня обняла меня, осыпая ласками и вскоре снова две тени на сте-
не заметались в неистовом любовном экстазе.
     На следующий день в полдень я набрал телефонный номер.
     - Элеонора Николаевна, это Серов, я согласен, - тихо произнес я
в  трубку.  -  Жду  вас  завтра  в  десять,  - услышал я в ответ.  -
"Пи..,Пи.., Пи.. зазвучали гудки отбоя.
     Почему я принял предложение "Грамула" я и сам себе не мог отве-
тить. Снова замаячившая на горизонте проблема денег в общем повлияла
на мое решение,  но главной причиной была моя склонность к авантюрам
и в глубине души я отдавал себе в этом отчет.
 

         "Им овладело  нетерпенье,  охота к перемене мест,
          Души неведомое свойство - немногих добровольный крест."

     Всплывшие в памяти строчки как нельзя лучше отражали мое состо-
яние и вообще всю мою сущность, которая трудно мирилась с монотонной
серостью обыденной жизни. Ведь и геологом я стал в значительной сте-
пени именно поэтому. Теперь же вырваться из цепких пут обывательшины
можно было лишь соглашаясь на предложения,  аналогичные тем, что ис-
ходили от "Грамула". Поэтому я снова перешел Рубикон.
     Утром следующего дня я сидел в прекрасном кабинете Элеоноры Ни-
колаевны. Солнечные летние блики играли на его мраморных стенах.
     - Я рада,  господин Серов, что вы приняли правильное решение, -
с явным удовлетворением произнесла хозяйка кабинета.
     - Оно  пока не окончательное,  - возразил я.  - Прежде чем дать
согласие я должен знать условия моей деятельности и ее оплаты.
     - За успешное выполнение миссии вы получите пять  тысяч  долла-
ров, не считая тех денег,  которые вам будет платить Сорос,  кажется
это что-то около 500 долларов в месяц,  он  же  оплачивает  питание,
отели, страховку и прочие мелочи, - произнесла Элеонора Николаевна.
     - Как, опять Сорос? - удивился я.
     - Ну,  может быть, не столько сам Сорос, а Европейское сообщест-
во, которое организует стажировки в странах ЕС для русских бизнесме-
нов, с  целью ознакомить их с западным опытом в этой сфере.  Это так
называемая программа ПАЗИС.
     - А что это за программа? И что мне предстоит там делать? - по-
сыпались мои вопросы. Элеонора Николаевна улыбнулась.
     - Не беспокойтесь, участие в этой программе лишь повод, прикры-
тие,  позволяющее  хорошо  камуфлировать истинные цели вашей миссии.
Стажировка займет три месяца:  две недели в Бельгии,  где вам  будут
пудрить мозги околонаучными штучками и два с половиной месяца в Гре-
ции,  непосредственно в компании "Greece marble corporation", где вы
и  будете  изучать передовой западный опыт в сфере камнесамоцветного
бизнеса, -  хитро посмотрев на меня, пояснила Элеонора Николаевна.  -
Информацию о состоянии греческого рынка каменного сырья и о наиболее
выгодных нам партнерах вы будете посылать нам конфиденциальными фак-
сами и по телефону, конечно, не из офиса принимающей компании, вы по-
нимаете,  - добавила моя собеседница, заканчивая эту необычную ауди-
енцию.  - Подробные инструкции вы получите у Ильи Геннадьевича Хаза-
рова, он специалист по специфическим деталям.
     Элеонора Николаевна встала, давая понять, что разговор окончен.
Я медленно поднялся, пристально глядя на нее.
     - Вы что-то хотите сказать?  Или вы не согласны? - вдруг жестко
произнесла эта посуровевшая на миг женщина.  Я молчал.  С каждой се-
кундой тишина наливалась взрывом.  Наконец, тихо, как приговор себе, я
произнес: "Согласен".  Покидая кабинет, я чувствовал властные  флюиды,
все еще  исходившие  от его хозяйки:  "Грамул" опять втягивал меня в
авантюру, но в глубине души я был этому как будто рад.