Прошло два дня с тех пор, как мы вырвались из лап бандитов, продолжая неуклонно двигаться на северо-запад, все дальше от плато Джос. В баках "Лендровера" еще был бензин, но вода! Небольшая канистра с водой, которая, на наше счастье, оказалась в машине, закончилась, последние капли ее мы выпили с Адиль вчера, и сегодня во рту не было уже ни росинки. В голове мутилось, все чаще вдалеке, на горизонте я видел водную гладь озера, вокруг которого, казалось, росли пальмы. Но это был мираж или даже галлюцинация.

"Выбраться из такой переделки, оторваться от погони и погибнуть от жажды", - все мое существо то восставало против этого, то смирялось с неизбежным. Я глотал распухший, присохший к небу язык, руки, намертво вцепившиеся в баранку, машинально поворачивали ее, чтобы объезжать торчащие, порой, из песка камни.

"Когда жажда станет совсем нестерпимой, можно будет слить воду из радиатора и продлить агонию", - думал я, поглядывая иногда на сидящую рядом Адиль. Она была молчаливой, как бы ушедшей в себя.

"Золото Джоса! Что такое золото по сравнению с водой, прохладной, серебряной, прозрачной, как кристалл горного хрусталя! Вот истинное богатство в пустыне", - ворочались тяжелые мысли.

Около часа мы ехали по руслу сухого уэда, в котором кое-где встречались колючие приземистые растения, вытягивающие своими глубокими корнями капли подземной влаги. Вдруг слева от машины я увидел кучку верблюжьего помета.

"Адиль! Смотри", - махнул я ей рукой. Она молча кивнула. Она казалась спокойной, или была таковой, это дитя пустыни. Может, она что-то знала, чего не знал я.

"Лендровер", натужно гудя, преодолел, наконец, водораздел. И, о Боже! Я чуть не подпрыгнул на сиденье: впереди, внизу, виднелись какие то разноцветные шатры, несколько пасущихся верблюдов, и пара людских фигурок.

- Адиль! Адиль! - закричал я. - Вода! Люди! А..! - захохотал я как сумасшедший. Адиль обняла меня рукой и прижалась своими жесткими курчавыми волосами к моей щеке. Машинально моя нога еще глубже утопила педаль газа.

Когда мы подъехали к шатрам, нас встречало несколько человек. Это были люди племени Тубу, обитающего в подвижных дюнах Эрга Тенере - южного продолжения Сахары. Выйдя из машины, мы поклонами поприветствовали друг друга. Адиль что-то сказала им. Нас, как я понял, приглашали в шатер. Слегка покачиваясь, я вошел туда. Края шатра снизу были приподняты, и это создавало какое-то движение воздуха, хотя и все равно не прохладного. Мужчина что-то гортанно крикнул, и в шатер просунулись руки с глиняным сосудом. Он взял его, и, налив из него воду в широкую чашу, подал мне. Я потянулся за ней и только тут увидел, что руки Тубу покрыты ужасными гноящимися язвами и струпьями, а лицо, замотанное тканью, похоже на маску, где из-под клочьев темной кожи проглядывали мясо-красные фасцы мышц. "Проказа!" - пронзила мысль. Я слышал, что в Нигене встречается проказа, но никак не ожидал, что столкнуться с ней придется именно так. На мгновение я замешкался, хотя жажда была нестерпимой. В этот момент Адиль с поклоном взяла чашу и принялась пить. Я, давясь языком, глядел сумасшедшими глазами, как убывала живительная влага.

Наконец, выпив половину. Адиль передала чашу мне и, взглянув мне в глаза, одними губами шепнула: "Пей же! ".

Не в силах противиться, я жадно припал к грубо обожженной глине, чувствуя изумительный вкус прохладной живительной влаги. Что могло быть лучше этого чудеснейшего в мире восхитительного нектара жизни? После небольшой паузы я пил еще и еще, пьянея как от вина. Потом те же руки поставили перед нами миску с кусочками сухого мяса, твердыми, как камень, лепешками и финиками. Адиль неторопливо беседовала с хозяином, а я привалившись к какой-то свернутой в углу шкуре, чувствовал, как постепенно прихожу в себя, отдыхая.

Потом, наполняя у колодца водой все имеющиеся емкости, я увидел, как Адиль с пластмассовым ведерком направилась туда, где паслось несколько белых верблюдов. Когда она возвратилась, мы, поблагодарив хозяев, тронулись в путь. Взревел мотор, "Лендровер" рванулся вперед. готовый вновь наматывать долгую ленту песчаных километров.

- Стоп, Сэрж! - услышал я голос Адиль, как только машина перевалила через водораздел. Я нажал на тормоз. Адиль открыла дверцу и вышла, держа в руках пластмассовое ведерко, закрытое крышкой.

- Выходи! - скомандовала она. Я вышел из машины, не понимая, чего она хочет.

- Мойся! - приказала она, зачерпнув из ведра.

- Это предохраняет от проказы, - объяснила в ответ на мой безмолвный вопрос. На руки мне полилась желтая, остро пахнущая жидкость.

- Лицо, глаза, губы, - показала она. Пригоршнями я плеснул жидкость на лицо. В глазах защипало, на губах почувствовал соль.

- Что это? - спросил я.

- Моча верблюдицы, - ответила Адиль, улыбаясь. - Так делают туареги. Не принять воду даже от прокаженного нельзя, это смертельная обида.

- Пополощи рот, - завершила она свой инструктаж, проделав потом то же самое.

И опять висело над головой солнце в песчаной дымке, мерно гудел мотор. Что ждало нас впереди?