11  
     В посещениях компаний торгующих мрамором и в переговорах  незаметно пролетели несколько дней.Пора было покидать Афины. В последний вечер перед отъездом я бродил по развалинам Акрополя и  Парфенона, было грустно.  Возвращаться в Ксанти не хотелось, беспокоила необъяснимая тревога, словно внутренний голос советовал не делать этого. И, как оказалось, смутное предчувствие не обмануло меня.
     Вскоре, по возвращении в Ксанти я понял, что за мной присматривают.
Со стороны персонала "Greece Marble Corporation" я почувствовал настороженное отношение. Никто не заговаривал со мною сам, на мои вопросы отвечали вежливо, но односложно.  Косьма уже не приглашал меня пить виски и кофе, был хмур и неразговорчив. Сын Косьмы Андреос с подозрением косился, когда я переспрашивал что-то, порой,не понимая их английский. Он подозревал, что я лишь делаю вид, на самом деле хорошо понимаю не только английский, но и греческий. Видимо вспомнил мою произнесенную по-гречески фразу при нашей первой встрече в аэропорту. Я понял, что что-то о моей секретной деятельности, закамуфлированной под стажировку,  стало известно руководству компании и прежде всего самому Косьме.  Вокруг меня словно возник вакуум, поэтому пока я решил прекратить "маркетинговые" изыски и затаиться.
     Оставив на  время  свою  тайную деятельность, я вскоре заскучал. Мысль не взлетала более ввысь дерзкими идеями, подобно мерину она тянулась медленно и понуро. Я ощущал какое-то безразличие. Вечерами бесцельно бродил по улочкам, одинокий в этом чужом городе. Однажды, забредя на рынок,услышал русскую речь. Невольно я устремился туда,где меж рядов,  заваленных всякой всячиной, прохаживался приземистый мужчина средних лет.  Рядом с ним находился юноша с которым он и бе седовал по-русски.
     - Приятно  слышать  родную  русскую речь,  - обратился я к ним.
Прервав разговор, мужчины взглянули на меня вопросительно. Я представился. Мы разговорились.  Оказалось,  что это тоже бывшие соотечественники: русские греки - репатрианты.  "Везет же мне на русских  греков, - подумал я, опять вспомнив инцидент во время поездки в Афины. Однако теперь,  как вскоре выяснилось,  я встретил достойных людей.
Александрос Миндос,  так звали старшего, в России работал геологом. Его сын Никос был зубным техником и мечтал открыть в Ксанти свой кабинет. А пока отец  и сын торговали на рынке,  пособия, выделявшегося им на жизнь, не хватало.  Геологический мир тесен, и вскоре нашлись общие знакомые. Мы почувствовали взаимную симпатию и, так как торговля почти не шла, отец и сын Миндосы пригласили меня продолжить беседу у них дома за доброй бутылкой греческой узо. Я согласился.
     Гостеприимных хозяев покинул лишь спустя три часа,  я был сыт, пьян и, как говориться, нос в табаке. Я действительно приобрел новых друзей. Александрос и Никос дали свой телефон и, пожимая на  прощанье руку, приглашали заходить запросто.  Дружеская поддержка была мне необходима,  так как интуитивно я чувствовал,  что надо мною сгущаются грозовые тучи.