- Сэрж, Сэрж! - доносится откуда-то из глубины голос. Кто-то трясет меня. Открыв глаза, вижу склонившееся надо мной лицо Адиль. - Ты в порядке?

- Кажется, да, - шепчу я, медленно сажусь, понимая, что цел. Адиль подносит мне остатки воды. Глотнув, я постепенно прихожу в себя.

- А как ты? - спрашиваю я ее.

- Я нормально, лишь немного ушиблась, - отвечает Адиль улыбаясь. Мы еще с час отдыхаем, осматривая искореженный дельтаплан, обсуждаем посадку. Затем трогаемся, держа направление на Таманрассет, до которого, как я предполагаю, не более тридцати километров. В руках у меня лишь саквояж с золотом. Ноги еле бредут, порой кружится голова. С вершины водораздела, на который мы поднимаемся, открывается лента дороги, идущей в Таманрассет.

- Ура! - хриплю я, понимая, что это спасение. Вскоре мы стоим на пустынной трассе, уже не в силах двигаться дальше. Через час показался грузовик. Мы замахали руками. Приближающаяся машина, скрипнув тормозами, остановилась. И вот уже мы сидим в кабине. Время от времени, Адиль перебрасывается с шофером короткими фразами на туарегском. Спустя полчаса машина въезжает в Таманрассет - одноэтажный городок из глинобитного кирпича, раскинувшийся по обе стороны крупного уэда среди тонколистых акаций и зарослей тамариска. Крепостная стена старого французского форта опоясывает его центр. По обеим сторонам главной улицы многочисленные лавки, маленькие отели. До вспышки мусульманского фундаментализма Таманрассет часто посещался туристами любителями африканской экзотики, пресытившимися цивилизованными курортами Европы. Здесь можно было купить контрабандный малахит из Заира, и слоновую кость, туарегское серебро, и центрально-африканские маски из черного дерева, чудодейственные знахарские снадобья и алмазы из Южной Африки.

Грузовик остановился у небольшого отеля. Шофер пожелал нам удачи и уехал.

- Здесь должен жить человек, который знал моего отца, - пояснила Адиль. На пороге появился хозяин. Адиль поговорила с ним по-туарегски, и он препроводил нас в небольшой номер. Через четверть часа нам подали ужин. Утолив жажду и голод, в конец измученные, мы бросились на кровать, и мгновенно уснули.

Назавтра я проснулся лишь в полдень. Адиль не было. Я лежал, не в силах поверить, что мы вырвались из страшных лап величайшей пустыни мира, жертвами которой ежегодно становятся не только искатели приключении, но и участники хорошо подготовленных экспедиций, мысли ворочались медленно как старые мельничные жернова. Побаливала голова, вчерашнее падение, видимо, не прошло даром. Заскрежетал ключ, вошла Адиль.

- Как ты себя чувствуешь, Сэрж?

- Нормально, - отвечал я.

Однако прошло два дня, прежде чем я почувствовал себя более менее сносно и выполз на свет. Надо было решать, как быть дальше. Прежде всего, необходимо было запастись документами и продать золото, потому как денег у нас почти не было. Хозяин, знавший отца Адиль, согласился помочь нам в этом.

- Если к вечеру я не вернусь, звони в полицию, - сказал я, собираясь на встречу с перекупщиком золота. Адиль с тревогой взглянула на меня.

- Может, я пойду с тобой?

- Нет! Здесь - ты мой страховочный поплавок, а там, если события начнут развиваться неконтролируемо, ты ничем не поможешь.

Одевшись, еще раз взглянув на бумажку с адресом, данную мне хозяином, и взяв саквояж с золотом, я вышел из отеля. "Черт побери! Добрый пистолет был бы сегодня весьма кстати", - думал я, петляя по узким удочкам и, время от времени, сверяясь с планом городка. Наконец, на окраине Таманрассета я нашел небольшую кофейню. Полутемный зал с нависающим потолком был почти пуст. Лишь духанщик за стойкой перетирал чашки да помешивал угольки в жаровне. В дальнем углу покачивался над кальяном одинокий араб. В глубине зала на разрисованной стене караван верблюдов рассекал бескрайние пески Сахары. Приглушенно лились звуки заунывной арабской музыки. Я сел за столик, заказал кофе. Когда я приканчивал вторую чашку этого крепчайшего восточного напитка, из-за спины внезапно появился невысокий, одетый почти по-европейски, араб. Кивнув мне, он присел за столик.

- Бендали, - представился он.

Подлетел чайханщик со свежим кофе. Подняв глаза, я поймал его изучающий взгляд. Чайханщик тут же опустил глаза, засуетился, смахивая со стола невидимые соринки. Прихлебывая кофе, Бендали расспрашивал меня, как мне понравился Таманрассет - столица Сахары, и медленно кивал, слушая ответы. Наконец, после паузы спросил: "Сколько золота вы готовы продать?".

- Шесть килограмм, - ответил я.

- Оно при вас?

Я утвердительно кивнул. Бендали встал, приглашая меня следовать за ним. Мы пересекли засаженный тамариском и розами внутренний дворик, примыкавший сзади к кофейне, вошли в обмазанный красной глиной приземистый дом и очутились в комнате, похожей на лабораторию или, быть может, мастерскую любителя-ювелира, о чем свидетельствовали стоявшие там высокоточные торсионные весы, бинокулярный микроскоп, тигли, склянки с реактивами, миниатюрный шлифовальный станок, газовая горелка и другие предметы, назначение которых мне было непонятно.

- Давайте посмотрим ваш товар, - произнес Бендали. Я раскрыл саквояж, вытащил мешочек с золотом. Бендали высыпал немного золотого песка на предметное стекло и, поставив его под микроскоп, стал разглядывать его при разных увеличениях, методично перемешивая золотинки медной иглой. Воцарилось молчание. Наконец он выключил осветитель в микроскопе и сказал: "В золоте имеются примеси, но я беру его. Однако сейчас пока лишь треть. Оплата во французских франках и долларах. Алжирские динары, я полагаю, вас мало интересуют. Оставшееся золото возьму через неделю. Когда буду готов к сделке, я вас найду сам". Помолчав, он продолжал: " Что касается цены, я думаю, вы понимаете, что мы не должны ориентироваться на цены Лондонской биржи металлов, ведь происхождение золота меня не интересует". Я согласно кивнул головой.

- Вот и хорошо,- подытожил Бендали и, произведя на калькуляторе какие-то подсчеты, показал мне на светящемся табло цифры франков и долларов, причитающихся мне за два килограмма золота. Это было совсем неплохо, даже несколько больше, чем я предполагал.

- D' Accord - согласно кивнул я.

Бендали открыл в стене стальную дверцу, вытащил деньги, отсчитал и передал мне. Потом отсыпал на весы два килограмма золотого песка и вернул остальное золото. Когда он передавал мне мешочек, глаза его хищно блеснули. "Что-то я делаю не так", - мелькнула мысль, но я отбросил ее, ощущая приятную пухлость денег, распиравших карманы.

- До встречи, месье, - произнес Бендали, протягивая мне руку. На губах его застыла не то улыбка, не то усмешка. Я ощутил мягкое и влажно-холодное, как прикосновение змеи, пожатие. Это чувство не покидало меня, когда я возвращался домой. Иногда, мне казалось, что кто-то следует за мной. Порой, я резко оборачивался, но ничего подозрительного не замечал. Тревога улетучилось лишь на подходе к отелю, когда я вновь ощутил приятную теплоту толстой пачки банкнот.

"Черт побери! Золото Джоса, а ведь недаром я нашел тебя и сохранил", - мысленно воскликнул я, входя в отель.

- Сегодня мы утроим праздник! - крикнул я, открыв дверь номера. Адиль все поняла и бросилась мне на шею.

Вечером хозяин принес обещанные документы. Глядя на свое фото в паспорте Мишеля Бертрана, я подумал: "Ну вот я уже и француз". Адиль получила алжирский паспорт.

- Теперь мы не только при деньгах, но и с документами! - воскликнул я. - В ресторане "Тахат", я надеюсь, найдется для нас доброе шампанское.

Этот день, похоже, заканчивался необычайно удачно и это следовало отметить.